Петр Яковлевич [27.5(7.6).1794, Москва, - 14(26).4.1856, там же] русский мыслитель и публицист. Родился в дворянской семье (мать - дочь историка князя М. М. Щербатова). В 1808-11 учился в Московском университете, где сблизился с Н. И. Тургеневым и И. Д. Якушкиным. Участник Отечественной войны 1812 и заграничных походов 1813-14. C 1816 член масонской ложи "Соединённых друзей" (вместе с А. С. Грибоедовым, П. И. Пестелем, С. П. Волконским, М. И. Муравьевым-Апостолом); с 1816 близкий друг А. С. Пушкина. В 1819 был принят в "Союз благоденствия", в 1821 в Северное общество декабристов, но деятельным членом тайных обществ не был и относился к ним сдержанно-скептически. В 1823-26 путешествовал за границей (в Германии, Великобритании, Франции), познакомился с Ф. В. Шеллингом и Ф. Ламенне, религиозно-философские идеи которых оказали на него глубокое воздействие. По возвращении в Россию жил в Москве; в 1829-31 создал свое главное произведение - "Письма о философии истории" (на французском языке), за которым утвердилось название "Философических писем". Обнародование первого из них в журнале "Телескоп" (1836) вызвало резкое недовольство властей ввиду выраженного в нём горького негодования по поводу отлученности России от "всемирного воспитания человеческого рода", национального самодовольства и духовного застоя, препятствующих осознанию и исполнению предначертанной свыше исторической миссии. "Высочайшим повелением" Ч. был объявлен сумасшедшим. Написанная Ч. в ответ на обвинения в недостатке патриотизма "Апология сумасшедшего" (1837), где Ч., говоря о России, утверждал, что "мы призваны решить большую часть проблем социального порядка... ответить на важнейшие вопросы, какие занимают человечество" (Соч. и письма, т. 2, М., 1914, с.227), при жизни Ч. Напечатана не была. Лишённый какой-либо возможности объясниться в печати, Ч. оставался влиятельным мыслителем, оказавшим значительное воздействие (особенно постановкой проблемы исторических судеб России) на представителей различных направлений - как на западников (См. Западники), так и на славянофилов (См. Славянофилы), способствовавшим духовному формированию А. И. Герцена, В. Г. Белинского, М. А. Бакунина, Ю. Ф. Самарина, К. Д. Кавелина и др.

В "Философических письмах" Ч. объявил себя приверженцем ряда принципов католицизма, однако Герцен недаром называл его мировоззрение "революционным католицизмом": Ч. вдохновляла несовместимая с католической ортодоксией "сладкая вера в будущее счастье человечества", он уповал на свершение земных чаяний народа как сверхразумного целого, преодолевающего эгоизм и индивидуализм как несообразные со всеобщим назначением человека быть двигателем вселенной под руководством всевышнего разума и мировой воли. Не сочувствуя социализму, Ч. предсказывал, однако, его победу ("социализм победит не потому, что он прав, а потому, что неправы его противники"). Философско-историческая мысль Ч. явилась мощным стимулом развития и самоопределения русской философии в целом.

Соч.: Соч. и письма, под ред. М. Гершензона, т. 1-2. М., 1913-14; Неопубл. ст., в сборнике: Звенья, кн. 3-4, М. - Л., 1934: Три письма [И. С. Гагарину и Шеллингу]. там же, кн. 5, М. - Л., 1935; Неизд. "Философические письма", в кн.: Литературное наследство, № 22-24. М.. 1935.

Лит.: Чернышевский Н. Г., Апология сумасшедшего, Полн, собр. соч., т. 7, М., 1950; Плеханов Г. В., П. Я. Чаадаев, Соч., т. 23, М. - Л., 1925; Гершензон М. О., Чаадаев. Жизнь и мышление, СПБ. 1908; Шкуринов П. С,. Мировоззрение П. Я. Чаадаева, М., 1938: Григорьян М. М., Чаадаев и его философская система, в кн.: Из истории философии, в. 2, М., 1958; Лебедев А. А., Чаадаев, М., 1965: Дружинин Н., П. Я. Чаадаев и проблема индивидуализма, "Коммунист", 1966, № 12: Смирнова З. В., П. Я. Чаадаев и русская общественная мысль 1-й пол. 19 в., "Вопросы философии", 1968. № 1; Winkler М., P. J. Čaadaew, В., 1927; Quenet Ch., Tchaadaev et les Lettres philosophiques. P., 1931; Moskoff Е. A., The Russian philosopher Chaadaycv, his ideas and his epoch, N. Y., 1937; FalkH., Das Weitbild P. J. Tschaadajews nach seinen acht Philosophischen Briefen, Münch., 1954.

В. С. Муравьев.

П. Я. Чаадаев.

(1794-1856), русский философ и публицист. Родился 27 мая 1794 в Москве. Окончил словесное отделение Московского университета (1811). Участвовал в Отечественной войне 1812. Выйдя в отставку (1821), много занимался самообразованием, обратился к религии и философии. За границей (1823-1826) Чаадаев познакомился с Шеллингом, с которым в дальнейшем переписывался. В 1836 в журнале "Телескоп" было опубликовано Философическое письмо Чаадаева. Резкая критика российского прошлого и настоящего вызвала в обществе шоковый эффект: журнал закрыли, автора объявили сумасшедшим. Более года он находился под полицейским и врачебным присмотром.

Чаадаев поддерживал отношения с людьми самых разных взглядов и убеждений: Киреевским, Хомяковым, Герценом, Грановским, Одоевским и др. Он, несомненно, считал себя христианским мыслителем. Столь характерная для русской мысли обращенность к теме истории обретает в его творчестве новые черты. В "историческом христианстве" находит, по Чаадаеву, выражение сама суть религии, которая является не только "нравственной системой", но действующей универсально божественной силой. Можно сказать, что для Чаадаева культурно-исторический процесс имел сакральный характер. Остро чувствуя и переживая священный смысл истории, Чаадаев основывал свою историософию на концепции провиденциализма. Для него несомненно существование божественной воли, ведущей человечество к его "конечным целям". Оценивая провиденциалистский характер историософии Чаадаева, необходимо учитывать, что в своих работах он постоянно подчеркивал мистический характер действия "божественной воли", писал о "Тайне Промысла", о "таинственном единстве" христианства в истории и т.д. Тем не менее рационалистический элемент присутствует в его мировоззрении и играет достаточно существенную роль, соседствуя, как это не раз случалось в истории мысли, с мистицизмом. Апология исторической Церкви и Промысла Божия оказывается средством, открывающим путь к признанию исключительной, едва ли не абсолютной ценности культурно-исторического опыта человечества.

В своем европоцентризме Чаадаев не был оригинален. Европоцентризм в той или иной степени был характерен для европейской и исторической мысли его времени. Нет ничего специфического и в признании им огромного духовного значения европейской традиции. Ведь и для славянофила Хомякова Европа была "страной святых чудес". У Чаадаева не было стремления к идеализации всей западноевропейской истории и тем более европейской современности. Но его безусловно вдохновляла величественная историческая картина многовекового культурного творчества народов Запада. "Разумеется, в странах Европы не все исполнено ума, добродетели, религии, совсем нет. Но все там таинственно подчинено силе, безраздельно царившей в ряде веков".

Существует глубокая связь между историософией Чаадаева и его антропологией. Будучи в своей метафизике решительным противником всякого индивидуализма и субъективизма, он соответствующим образом подходил и к проблеме человеческой свободы. "Все силы ума, все средства познания покоятся на покорности человека"; "все благо, которое мы совершаем, есть прямое следствие присущей нам способности подчиняться неведомой силе"; если бы человек смог "полностью упразднить свою свободу", то "в нем бы проснулось чувство мировой воли, глубокое сознание своей действительной причастности ко всему мирозданию", - подобные утверждения достаточно определенно характеризуют позицию мыслителя. Последовательный антиперсонализм - для русской мысли явление необычное. Чаадаев остро чувствовал опасность эгоистического индивидуализма и предупреждал, что, "то и дело вовлекаясь в произвольные действия, мы всякий раз потрясаем все мироздание". Но, отвергая индивидуализм, он отрицал и свободу, считая, в отличие от славянофилов с их идеей соборности, что иной путь понимания исторического бытия человека (помимо субъективизма и провиденциализма) в принципе невозможен.

В.В.Зеньковский писал об "отзвуке трансцендентализма" в философии Чаадаева, имея в виду, в первую очередь, влияние идей Шеллинга и Гегеля. Но еще в большей степени ее своеобразие связано с традицией европейского мистицизма. Отсюда берет начало постоянный для его творчества мотив высшего метафизического единства всего сущего, учение о "духовной сущности вселенной" и "высшем сознании", "зародыш" которого составляет сущность человеческой природы. Соответственно, в слиянии "нашего существа с существом всемирным" он видел историческую и метафизическую задачу человечества, "последнюю грань" усилий человека как разумного существа.

Умер Чаадаев в Москве 14 апреля 1856.